Владимир написал(а):Кроме тех случаев, когда отстаиваешь своё мнение, не так ли?
Так.
Философская мысль задалась вопросом «Каково это – быть летучей мышью?».
Голливуд ответил франшизой про Бэтмена. Идентичность летучей мыши была воссоздана там несколько антропоцентрично, но ответ принес огромную прибыль. Значит, с точки зрения общественной практики он был верен, а другого критерия истины в философии нет.
Бессмертие надо чем-то заполнять.
Скажу честно: наша метавселенная – самое лучшее из возможных к реалу приближений. Это, с одной стороны, грубая и местами нелепая пародия на действительность. С другой – самое точное его воспроизведение, какое только может быть создано человеком в наше время.
Попробую объяснить, как соединяются эти крайности.
Жизнь любого человека, да и общества тоже, состоит из фактов и переживаний.
Факты – вещь упрямая, но неощутимая. Мы вообще не воспринимаем их непосредственно, мы про них в лучшем случае узнаем, когда их рассекречивают спецслужбы. Факты – невидимый скелет реальности. Чтобы докопаться до них, нужно быть историком и жить через пару веков после изучаемого периода, когда все, кому платили за сокрытие истины, уже умерли.
Переживания, с другой стороны, происходят непосредственно с нами и зависят только от калейдоскопа нашей личной судьбы.
Допустим, вы живете в реале. Таковы факты.
Участвуете в оргиях, пьете вино, танцуете мимические танцы, читаете поэтические книжки, приглядываетесь к молодым девам и мучаетесь мыслью, где взять денег. Таковы переживания.
Исторические факты совершенно не обязательно станут вашим личным опытом.
В реальной жизни так и случается. Только вы, как правило, не танцор с чашей, а та самая рабыня, которую сейчас будут ми-ми-ми. Должно ну очень повезти, чтобы вы оказались самим цезарем перед последним заплывом.
Создавать вселенную, верно отражающую все исторические факты, трудно и затратно. Придется просчитывать каждый волосок.
Если же мы сосредоточимся на симуляции, отражающей личный опыт, отходов производства не будет. Когда вы создаете переживание, кто-то обязательно его испытает, и ни один инвестированный в проект элемент не пропадет.
Реконструировать реал весьма сложно. Смоделировать ощущения , куда проще.
Аутентичность переживанию сообщает не точное воспроизведение вкуса .
По-настоящему переживание сделает лишь идентичность субъекта восприятия. То самое «быть летучей мышью», о котором я упомянул в начале.
Это и должна воссоздать симуляция.
Идентичность субъекта настолько важнее физиологического стимула, что нет большой разницы.
Но подделывать идентичность во всех деталях и подробностях нет ни смысла, ни возможности. Она нужна исключительно для того, чтобы сделать переживание здесь и сейчас. Опыт, таким образом, возникает на стыке идентичности и внешнего мира.
Создаваемый нами индивид помнит свое прошлое смутно. Он вообще мало что помнит – но в голову ему приходят вполне римские мысли, даже если вызывают их не совсем современные поводы. Это как съемки фильма, где декорации выставлены только там, куда смотрит камера, а камера поворачивается лишь туда, где выставлены декорации.
Возникает своего рода баланс двух симуляций – внешней и внутренней. С одной стороны – поддельный мир, с другой – поддельная идентичность. На их стыке бенгальским огнем зажигается воссозданная реальность. И она полностью аутентична, ибо в реальности было именно таким человеческим переживанием – и ничем иным.
Поскольку целью симуляции является переживание, а не порождающие его декорации, наши средства и методы могут показаться профану нелепыми и варварскими. Трудно будет даже объяснить их, но я попробую.
У человеческого мозга есть два одновременных модуса восприятия. Первый – невнимательное, но широкое сканирование всей реальности сразу. Второй – пристальный анализ того, на что направлено сознательное внимание.
Нашу симуляцию можно считать своего рода волшебной линзой, все время перемещающейся вместе с сознательным вниманием. Человеку кажется, будто линза увеличивает то, на что направлено внимание. А она в это время подделывает изображение.
Реал возникает именно там, в линзе. Поэтому объем нейросетевых вычислений, необходимых для того, чтобы держать сознание в реале, не так уж и велик. Периферию сознания мы не контролируем – она шита белыми нитками. Но каждый скачок внимания к любому ее объекту будет перехвачен симуляцией и оформлен как надо.
Все еще непонятно?
В пространстве могут говорить по-английски, по-китайски или как-то еще. Это совершенно не важно, поскольку участники симуляции считают, что изъясняются на русском. Вернее, они просто об этом не думают. Если же их внимание вдруг окажется притянуто к какой-нибудь лексеме, наша система немедленно это заметит, и вычислительная мощность будет брошена на симуляцию оказавшегося в центре внимания лингвистического блока.
Он будет мгновенно переведен на русский, а память участников диалога будет модифицирована таким образом, что в ней останутся только русские слова и обороты, как бы фигурировавшие в беседе до этого. Мало того, собеседники будут уверены, что все время говорили на русском и прекрасно его понимают. То же касается визуальных образов, музыки, вкуса, мыслей и так далее.
Качественная симуляция создается исключительно для того пятачка реальности, куда направлено внимание в настоящий момент. Фон мы заполняем балластом, грубым нагромождением цитат из современной культуры (особенно это касается музыки, ибо античная до нас практически не дошла). Клиент воспринимает этот балласт как часть реальной жизни.
Вернее, он не задумывается об этом, как не размышляют о рисунке обоев. А если ум вдруг заметит что-то и начнет разбираться, заплата будет просчитана быстрее, чем наша неторопливая мысль доползет до объекта, вызвавшего подозрения. Если надо, вся зона памяти вокруг неудобного события будет зачищена.
Кажется, сложно и замысловато? Только когда рассказываешь. На самом деле все просто.
Попробуйте вспомнить, что бывает во сне. Каким бы нелепым ни казалось потом происходящее дневному рассудку, ночью оно всякий раз получает объяснение, убедительное в логике сновидения – и достоверность восприятия не подвергается сомнению.
Мы можем ходить по карнизу или летать вместе с голубями, одновременно думая о судьбах Отечества. И это не кажется нам странным, поскольку думы об Отечестве слишком мрачны, чтобы отвлекаться от них на разные пустяки.
Так уж работает наш ум – он обращается сам к себе за доказательствами подлинности своих переживаний и тут же достает их из широких штанин, забывая, что ни ног, ни тем более штанов у него нет.
Однако прошлое, отзвенев и отгремев, не исчезло совсем.
Оно еще живет – в нас самих и в каком-то тайном слое нашего многомерного мира. Вечна и бессмертна каждая секунда, каждый шорох ветра, каждое касание пальцев, каждая зыбкая тень. И я верю, что с помощью наших методов мы подключаемся к Великому Архиву Всего Случившегося, как выразился на своем непревзойденном русском языке древнеанглийский поэт Шекспир.
Да, мы вновь тратим уже потраченное. То, чему единственным свидетелем был Бог, становится доступно нам. Древний прах внимает корпоративной магии и оживает; забытое и отзвеневшее воскресает в своей золотой славе истинно таким, каким являлось прежде.
Я не могу доказать, но сердцем знаю, что это так.
Ученые, впрочем, подтверждают догадку. Это связано с запутанностью частиц, путешествующих из прошлого в будущее и из будущего в прошлое, но расшифровать это заклинание я не могу – тут способностей никакого великого понтифика уже не хватает.
Вы остаетесь собой. Понять, как такое возможно, весьма трудно. Испытать же легко. Как говорил Нерон Агенобарб, заходите к нам на огонек камина! У нас интересно и весело.
Как жаль, что мало кто способен понять остроумную соль моих слов.
В 397 сообщении я задумался над этими строками:
– Вам, конечно, известно что говорят об этом большинство философов, а также прочие смертные. Предметы, – говорят они, – поразившие днем наше воображение, занимают наше сознание ночью; следы, оставленные ими во время бодрствования в фибрах нашего мозга, сохраняются; жизненные силы, привыкшие направляться в известные области, следуют по уже знакомому пути, – отсюда возникают непроизвольные представления, которые огорчают нас или радуют.
Дело в том что реплики из сна носили суть разговора о неком наследии(наследстве). И тогда я стал вспоминать давние "беседы у камина". Ни один из участников, кроме вас Владимир не касался названной темы (на мой взгляд), тогда как вы приглашали в гости к себе и говорили о неких фолиантах( примерно так: отдам в хорошие руки 
). Там что-то ещё было о подарке - картине, можно присовокупить...
Видимо старая инфа своеобразно "выстрелила" в моём сне.
Есть мутная версия: у вас возникли хлопоты на тему наследия?
Отредактировано Rabin (2023-11-02 10:03:10)
