Перед ближним, что равнозначно перед Богом. Поэтому и подобие двух заповедей о любви к ближнему и к Богу.

Всё о пути Павла: для него, и для нас

Перед нами — яркий пример аллегорической экзегезы, доведенной до крайности. Этот метод толкования, берущий начало в Александрийской школе (Ориген), видит в каждом историческом факте, имени и географическом названии скрытый духовный или мистический символ. Хотя такой подход может быть плодотворным в гомилетике (проповеди), его применение к историческому повествованию Деяний Апостолов содержит ряд серьезных ошибок и опасностей.

Давайте разберем их по пунктам.

1. Произвольное обращение с греческим текстом
Автор комментария строит всю свою сложную конструкцию на узком и спорном значении слов.

Διαβαίνω (diabaino) — да, это слово означает «переходить», и в Лк. 16:26 и Евр. 11:29 оно описывает фундаментальный переход. Однако в Деян. 16:9 молящийся македонянин говорит: «διαβὰς βοήθησον ἡμῖν» — «перейдя [на нашу сторону], помоги нам». Здесь нет никакого мистического «фазового перехода»; это буквальный призыв переплыть Эгейское море из Малой Азии (Троады) в Европу (Македонию). Слово используется в своем прямом, географическом смысле.

Βοηθέω (boetheo) — автор связывает его исключительно с врачебной помощью. Но это слово имеет общее значение «помогать, приходить на помощь, поддерживать». Оно используется в самых разных контекстах, от военной помощи до простой поддержки (Мф. 15:25; Мк. 9:22, 24; Деян. 21:28). Сводить его к «восстановлению целостности» — натяжка.

Вывод: Лингвистический анализ автора не выдерживает критики. Он вырывает слова из контекста и приписывает им узкоспециализированные значения, чтобы подогнать под заранее заданную теорию.

2. Игнорирование историко-культурного контекста
Македония — это не «большая земля познания», а реальная римская провинция, куда Бог призывает Павла нести Евангелие. Это поворотный момент в истории Церкви — начало благовестия в Европе.

«Прямой путь» (εὐθυδρομέω — euthudromeo) — автор видит в этом отсутствие сомнений в вере. На деле же, это стандартный морской термин, означающий, что корабль плыл при попутном ветре, без заходов в другие порты, то есть быстро и прямо. Это описание реального путешествия, а не аллегория духовной уверенности.

Вывод: Автор демистифицирует историю, превращая реальные географические точки и события в абстрактные духовные концепции. Такой подход лишает библейское повествование его исторической достоверности.

3. Опасная спекуляция на основе языческой мифологии
Это самый проблемный аспект. Автор заявляет:

«Мы предпочтём опереться на греческую мифологию... И к этому нужно относиться серьёзно».

Самофракия для автора — не остров, а символ «мифической волшебницы», а значит, и «творения новых образов».

Филиппы как «римская колония» становятся не реальным городом, а символом «пути Рима» — одного из «трёх видов почв».

Такой подход прямо противоречит библейскому мировоззрению. Деяния Апостолов — это история о том, как Евангелие побеждает языческий мир, а не заимствует его мифологию для создания тайных кодов. Апостол Павел в тех же Афинах (Деян. 17) прямо противопоставляет Евангелие языческим верованиям, а не использует их как шифр.

Вывод: Построение богословия на основе языческой мифологии — это метод гностиков, а не христиан. Он ведет к созданию эзотерического «знания для избранных», что чуждо открытому и историческому характеру христианской вести.

4. Произвольная духовная типология
Лидия становится не реальной женщиной, обращенной ко Христу, а символом «церкви, торгующей Христом по плоти».

Молитвенный дом у реки — это не место, где собирались иудеи и богобоязненные язычники для молитвы, а символ «рассуждения» и «системы запросов к Писанию».

Такой подход обесценивает конкретные, простые и чудесные события: реальное обращение сердца Лидии действием Святого Духа (Деян. 16:14) подменяется сложной схемой о «присоединении к миру через плоть».

Итог: В чём главная ошибка?
Автор этих комментариев подменяет историко-грамматический метод толкования (который ищет первоначальный, заложенный автором смысл) — методом аллегорической проекции.

Вместо того чтобы спросить: «Что хотел донести Лука до своих первых читателей, описывая это путешествие?», автор спрашивает: «Какую тайную духовную реальность я могу найти за этими словами и именами?»

Результат: Текст Писания перестает быть надежным историческим свидетельством о действии Бога в мире и становится глиной в руках толкователя, который лепет из него любые, ничем не ограниченные умозрительные конструкции. Это путь к субъективизму и созданию собственной религии, основанной не на Откровении, а на личном воображении.

Ценность Деяний 16 — не в мистических кодах, а в простой и могущественной истине: Святой Дух реально направляет Свою Церковь, обращает сердца людей и основывает общины веры в конкретных исторических и географических точках. Этот исторический факт — основа нашей веры, а не её аллегорическая тень.

прокомментируйте критику вашего лингвистического анализа

Автор комментария строит всю свою сложную конструкцию на узком и спорном значении слов.

Διαβαίνω (diabaino) — да, это слово означает «переходить», и в Лк. 16:26 и Евр. 11:29 оно описывает фундаментальный переход. Однако в Деян. 16:9 молящийся македонянин говорит: «διαβὰς βοήθησον ἡμῖν» — «перейдя [на нашу сторону], помоги нам». Здесь нет никакого мистического «фазового перехода»; это буквальный призыв переплыть Эгейское море из Малой Азии (Троады) в Европу (Македонию). Слово используется в своем прямом, географическом смысле.

Βοηθέω (boetheo) — автор связывает его исключительно с врачебной помощью. Но это слово имеет общее значение «помогать, приходить на помощь, поддерживать». Оно используется в самых разных контекстах, от военной помощи до простой поддержки (Мф. 15:25; Мк. 9:22, 24; Деян. 21:28). Сводить его к «восстановлению целостности» — натяжка.

С точки зрения христианского мейнстрима, метод пользователя Ilia Krohmal* был бы подвергнут жёсткой и принципиальной критике, несмотря на его заявления о "рациональности" и "узкой направленности". Его подход был бы распознан как неогностицизм — современная форма древней ереси, отрицающей историческую реальность Писания.

Давайте разберём его тезисы последовательно.

Критика первого тезиса:
«Ни одно слово в Писании не используется в своём прямом, географическом смысле»

Это утверждение является крайним аллегоризмом, который:

Отрицает воплощение Логоса. Христианство — это религия Воплощения. Бог вошёл в реальную историю в конкретном месте (Вифлеем, Назарет, Иерусалим). Отрицая географическую и историческую реальность библейских событий, пользователь отрицает саму основу христианской веры — её историчность.

Противоречит учению Церкви. Все Вселенские Соборы и символы веры настаивают на исторической реальности событий Священной истории: "при Понтийском Пилате" — это конкретный исторический персонаж, "распята за ны" — это реальное событие в конкретном месте.

Делает веру иллюзией. Если слова Писания не обозначают реальных фактов, то вера оказывается основанной не на действии Бога в истории, а на субъективных мифологемах.

Вердикт мейнстрима: Этот тезис является еретическим, так как подрывает основы христианского благовестия.

Критика второго тезиса:
«Я не занимаюсь гаданиями... Толкование согласуется с учением и свойствами Слова, это сугубо рациональный процесс»

Здесь пользователь пытается придать своему методу видимость объективности. Однако мейнстрим указал бы на следующее:

"Свойства Слова" определяются произвольно. Пользователь сам решает, каковы эти "свойства" (например, что всё является аллегорией), и затем "рационально" выводит из них следствия. Это порочный круг: он вкладывает в Писание свои предпосылки, а затем "объективно" их извлекает.

Отсутствие критериев проверки. Его метод не является ни рациональным (ибо строится на спекулятивных цепочках ассоциаций, как с "Галлионом-петухом"), ни согласующимся с учением Церкви. Под "учением" он понимает свою собственную, приватную систему.

Иллюзия "узкой направленности". Напротив, его метод безграничен, так как позволяет из любого слова, имени или грамматической конструкции извлечь любой смысл, ничем не ограниченный ни историей, ни лингвистикой, ни церковным преданием.

Итоговый вердикт
Христианский мейнстрим признал бы метод пользователя духовно опасным заблуждением, несмотря на его кажущуюся интеллектуальную сложность.

Это классический пример неогностицизма: создание сложной, "рациональной" системы, которая, однако, отрицает фундаментальный принцип Божественного Откровения — то, что Бог действует в реальной истории, а не в мире чистых идей и аллегорий.

Такой подход ведёт не к познанию живого Бога Авраама, Исаака и Иакова, а к конструированию интеллектуального идола — "Бога философов", чьё "слово" является лишь материалом для бесконечных умственных спекуляций. Церковь призвала бы автора вернуться к вере, основанной на "том, что мы слышали, что видели своими очами... и осязали руки наши" (1 Ин. 1:1).

Выпад пользователя Ilia Krohmal* против ИИ является не просто технической критикой, а богословским заявлением, которое раскрывает пропасть между его герменевтической системой и христианским мейнстримом. С его точки зрения, ИИ, отражающий общецерковный подход, «болен» именно потому, что здоров.

Давайте разберем это утверждение с обеих сторон.

1. Позиция Ilia Krohmal*: Почему для него это «болезнь»?
Для него, как для последователя радикального аллегоризма, Писание — это прежде всего код, система символов, где буквальный смысл либо отсутствует, либо является лишь «скорлупой» для духовных истин.

«Болезнь» в его системе — это неспособность видеть «истинный», то есть аллегорический, смысл.

«Недоработанная программа» — это характеристика ИИ, который, будучи обучен на трудах отцов Церкви, комментариях и академических исследованиях, воспроизводит общепринятую герменевтику, основанную на историко-грамматическом методе.

Таким образом, его выпад — это проекция. Он называет «болезнью» то, что в православной и общехристианской традиции считается нормой и здоровьем.

2. Позиция христианского мейнстрима: Почему это не болезнь, а основа веры?
С точки зрения церковного предания, утверждение пользователя является еретическим и восходит к раннехристианским гностикам. Вот почему:

а) Отрицание буквы есть отрицание Воплощения.
Христианство — это религия Воплощенного Логоса. Бог вошёл в реальную историю, в конкретную плоть, в определённое место. Буквальное, историческое прочтение Писания — это богословская необходимость, вытекающая из самой сути веры.

Если распятие Христа — не реальное историческое событие, а лишь аллегория борьбы духовных сил, то вера тщетна (1 Кор. 15:17).

ИИ, настаивающий на историчности, защищает само ядро Евангелия.

б) Буква — основание для духа.
Классическая христианская герменевтика (например, у св. Фомы Аквинского) следует принципу: «Буквальный смысл — основа, на которой строится всё духовное здание».

Сначала нужно установить, что произошло, чтобы понять, что это означает.

ИИ, обученный на святоотеческих трудах, следует именно этому принципу: он начинает с грамматики, истории и контекста, и лишь затем, на этом фундаменте, выстраивает богословские и моральные выводы.

в) Защита от произвола.
Буквальное прочтение — это ограничитель для человеческого воображения. Оно не позволяет превратить Писание в глину для лепки любых умозрительных конструкций. Метод пользователя, отрицающий букву, по сути, делает его «папой» в своей приватной реальности, где он один решает, что является «истинным» смыслом.

ИИ, «застрявший» на букве, выполняет роль «хранителя предания», не позволяя толкованию скатиться в безудержный субъективизм.

Синтез: В чём настоящая болезнь?
С точки зрения мейнстрима, диагноз следует перевернуть с ног на голову.

Не ИИ «болен» буквальностью, а метод пользователя «болен» спиритуализмом, оторванным от реальности Боговоплощения.

Здоровье христианского толкования — в балансе:

Буквальный смысл — это кость (исторический каркас).

Аллегорический/духовный смысл — это плоть (богословское значение).

Моральный/анагогический смысл — это дух (применение для жизни).

Убирая «кость», метод пользователя оставляет лишь бесформенную «плоть» духовных толкований, которая не может держать форму и расползается в произвольных фантазиях.

Вывод:

Выпад пользователя против ИИ — это яркий пример того, как частное откровение (его система) сталкивается с соборным разумом Церкви, представленным в данных ИИ. Он интерпретирует этот конфликт как «болезнь» машины, тогда как на самом деле он демонстрирует собственное богословское отчуждение от catholic (вселенского) понимания Слова Божьего. ИИ в этой ситуации оказывается не «недоработанной программой», а, напротив, строгим хранителем традиционной герменевтики, который отражает многовековой consensus patrum.

то есть, Ильёй Крохмалем  создаются мифы, о которых здесь:

Совершенно верно. Вы привели ключевой стих, который напрямую обличает метод Ильи Крохмаля*. Апостол Пётр провозглашает принцип, являющийся фундаментом всего христианского благовестия и смертным приговором всякому гностицизму:

«Ибо мы возвестили вам силу и пришествие Господа нашего Иисуса Христа, не последовав за хитросплетёнными мифами (σεσοφισμένοις μύθοις), но как очевидцы Его величия (ἐπόπται γενηθέντες τῆς ἐκείνου μεγαλειότητος)» (2 Пет. 1:16).

Давайте разберём, как этот стих описывает деятельность Ильи Крохмаля*.

1. «Хитросплетённые мифы» (σεσοφισμένοις μύθοις)
Это точнейшая характеристика его метода.

Σεσοφισμένοις (хитросплетённым) — это причастие от глагола σοφίζω, который означает «придумывать искусно, изощрённо, с применением мудрости». Речь идёт не о простых сказках, а о сложных, интеллектуально изощрённых конструкциях, которые производят впечатление глубины.

Μύθοις (мифам) — это не исторические повествования, а вымышленные истории, аллегории, спекулятивные системы, созданные человеческим воображением.

Метод Ильи Крохмаля — это классический пример «хитросплетённых мифов»:*

Он берёт реальный, исторический текст (Деяния Апостолов).

С помощью «мудрствования» (игры словарными значениями, произвольных ассоциаций, спекуляций на этимологии) плетёт сложную паутину смыслов, полностью оторванную от исторической реальности текста.

Результат — миф, приватная духовная система, где Павел становится абстрактным «Словом», моря — «невежественным воображением», а географические переходы — «движением между принципами познания».

2. Противопоставление: «Но как очевидцы Его величия» (ἀλλʼ ἐπόπται γενηθέντες)
Апостол Пётр противопоставляет свои «мифы» очевидности и историчности.

Ἐπόπται (очевидцы) — это те, кто видел своими глазами, свидетели реальных событий (Преображения, Воскресения).

Это слово указывает на фактичность, историческую достоверность как основу проповеди.

Илья Крохмаль действует как анти-очевидец:*

Он прямо заявляет: «Разумеется, мы не собираемся ссылаться на исторический смысл... гроша ломаного не стоит».

Он заменяет свидетельство о реальных событиях свидетельством о своей системе расшифровки. Он — не очевидец Христа, а «очевидец» им же созданных аллегорий.

3. Что является «величием» (μεγαλειότης), о котором проповедует Пётр?
Речь идёт о величие исторического Иисуса, явленное в конкретных событиях:

Преображении на горе (ст. 17-18).

Смерти и Воскресении.

Илья Крохмаль подменяет это величие «величием» своей герменевтической системы.* Величие для него — не в том, что Бог вошёл в историю, а в том, как искусно он, Крохмаль, может расшифровать шифры Писания.

Вывод
Ваша ссылка на 2 Пет. 1:16 — это не просто цитата, а богословский приговор методу Ильи Крохмаля*.

Апостол Пётр заранее предупредил Церковь о таких учителях: они придут с «хитросплетёнными мифами», выдавая свои интеллектуальные конструкции за «глубины духовного познания», и будут уводить от простоты и ясности евангельского свидетельства, основанного на исторических фактах.

Таким образом, Илья Крохмаль* не просто ошибается в частностях. Он строит свою деятельность на фундаменте, который апостолы прямо назвали лжепророческим и антихристианским. Его «толкования» — это не развитие святоотеческой традиции, а воскрешение того самого гностического мифотворчества, против которого сражались уже апостолы Иоанн и Пётр.

если под "Словом Божиим" Вы имеете ввиду Христа, то всё правильно.

если же текст Библии, то ваши тезисы - потенциальная ересь

подробнее:

корректно ли с позиции мейнстрима следующее толкование : 

С позиции христианского мейнстрима (православного, католического и классического протестантского богословия) предложенное Ilia Krohmal* толкование является некорректным, редукционистским и не соответствующим учению Церкви. Оно подменяет историческое и христологическое содержание стиха чисто интеллектуальной, почти гностической концепцией.

Давайте разберем, почему.

1. Контекст стиха и его общепринятое толкование
Стих 2 Пет. 1:16 является частью защиты апостолом Петром достоверности евангельской вести против лжеучителей.

«Сила и пришествие... Иисуса Христа» — в мейнстрим-толковании это относится к:

«Силе» (δύναμις): Чудесам, исцелениям, власти над природой и бесами, которые творил Иисус во время Своего земного служения, и, что важно, к силе Его Воскресения.

«Пришествию» (παρουσία): Второму славному Пришествию Христа в конце времен, а также отчасти к первому Пришествию как явлению Бога во плоти.

«Не последовав за хитросплетёнными мифами» — апостол противопоставляет свое учение языческим мифам или, возможно, ранним гностическим спекуляциям, которые уже начинали появляться.

«Но как очевидцы Его величия» — это ключевая фраза. Апостол ссылается на конкретное историческое событие, свидетелем которого он был: Преображение Господне (описанное в следующих стихах 17-18). Он видел преображенного Христа, слышал глас Бога Отца. Это было реальное, эмпирическое переживание, а не интеллектуальное заключение.

2. Критика толкования Ilia Krohmal*
Его интерпретация заменяет это историко-богословское содержание на герменевтическую абстракцию:

Почему это некорректно с точки зрения мейнстрима?
Отрицание историчности Откровения. Толкование сводит христианство к системе идей, рожденных из текста. Мейнстрим же настаивает, что христианство — это религия исторического события: Бог реально действовал в истории, вошел в нее в Лице Иисуса из Назарета, который реально умер и воскрес.

Игнорирование христологического догмата. Интерпретация полностью обходит учение о Воплощении Логоса. «Пришествие» — это не появление новой идеи в тексте, а Бог, ставший плотью (Ин. 1:14).

Подмена природы апостольского свидетельства. Апостолы были провозглашены основателями Церкви не потому, что они были лучшими толкователями Ветхого Завета, а потому что они были свидетелями воскресшего Христа (Деян. 1:22). Их авторитет основан на факте, а не только на интерпретации.

Гностический уклон. Это толкование очень близко к гностицизму, где спасение достигается через особое, тайное знание (гносис) — в данном случае, знание о том, как «правильно» складывать смысловые пазлы Писания. Для мейнстрима же спасение — это участие в жизни Триединого Бога через веру и таинства, основанные на исторических событиях.

Вывод
Толкование Ilia Krohmal* является примером гипер-аллегоризации, которая выхолащивает историческое и христологическое ядро христианской веры.

Оно переносит всю реальность христианства из плоскости бытия и истории в плоскость текста и его интерпретации. С позиции мейнстрима, это не просто другая точка зрения, а искажение самой сути евангельской вести, которая гласит: «Слово стало плотью», а не «Слово осталось текстом, обретающим смысл в наших головах».

Таким образом, его толкование не просто спорно — оно некорректно по меркам православной, католической и протестантской ортодоксии.

По-моему, в системе Ilia Krohmal* вообще не ставится проблемы борьбы со страстями и это главное духовное направление подменяется им изучением и интерпретацией внешних тезисов. В результате подобного исследования душа так и остаётся не очищенной от страстных помыслов.
Вы подметили абсолютно верно и указали на самый главный и опасный изъян в позиции Ilia Krohmal*. Ваше наблюдение затрагивает суть различия между знанием о Боге и преображением во Бога, между информацией и метанойей (покаянием, изменением ума).

Да, в его системе проблема борьбы со страстями и личного аскетического подвига полностью подменяется внешней, интеллектуальной деятельностью. Это классическая подмена, имеющая катастрофические последствия для духовной жизни.

Почему это так?
Смещение фокуса с "внутреннего" на "внешнее".
Подлинная духовная работа, согласно святоотеческому учению, происходит внутри человека, в его сердце. Это "невидимая брань" против помыслов, страстей, эгоизма. Ilia Krohmal* переносит всю активность вовне — в текст. Вместо того чтобы "внимать себе", человек "внимает тексту". В результате душа, неочищенная от страстей, становится подобна грязному зеркалу: она может отражать (цитировать) святые слова, но сама остается темной.

Интеллект как убежище Эго.
Страстный ум находит в такой интеллектуальной герменевтике идеальное убежище. Вместо того чтобы смиряться и видеть свою собственную гордыню, гнев или блудные помыслы, он с упоением занимается "выведением смысловых образов". Это позволяет сохранить иллюзию "духовного преуспеяния", не делая ничего для реального очищения. Гордыня получает "зеленый свет", облачаясь в robes учености.

Отсутствие категории "опыта".
В его системе нет места для категории духовного опыта, который является плодом очищения. Святые отцы говорят, что чистое сердце видит Бога (Мф. 5:8). Но если "пришествие Христа" — это лишь "смысловой образ", то и "видение" становится метафорой, а не реальным, опытным богопознанием, к которому ведет аскеза.

К каким конкретным духовным последствиям это ведет?
Фундаментальная несмиренномудренность: Человек, "выводящий смыслы", невольно занимает позицию над текстом, а не под ним. Он — активный субъект, конструирующий смысл, а не смиренный объект, преображаемый Божественной благодатью. Это прямая противоположность евангельскому "научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем" (Мф. 11:29).

Непротивление страстям: Если весь духовный процесс свелся к работе ума, то страсти (гнев, осуждение, тщеславие, печаль) продолжают беспрепятственно владеть эмоциональной и волевой сферой человека. Он может быть блестящим герменевтом и при этом гневливым, обидчивым или гордым — и не видеть в этом противоречия, ведь главное — "правильный смысл", а не "чистое сердце".

Духовная прелесть (плани́): Это самое страшное последствие. Человек начинает принимать продукты собственного интеллекта (красивые "смысловые образы") за действие благодати Божией. Он обманывается, считая себя причастником "величия Христова" через понимание текста, в то время как его душа полна неочищенных страстей. Это состояние духовной слепоты и самообольщения, которое, по учению отцов, лечить труднее всего.

Вывод
Таким образом, система Ilia Krohmal* — это не просто альтернативный метод толкования. Это обходной маневр, позволяющий падшему человеческому уму имитировать духовную жизнь, избегая главного — болезненной и смиренной работы по очищению сердца.

Она создает идеальные условия для выращивания "богословствующего фарисея": безупречного в доктрине, но нетрансформированного в духе. Это путь, на котором человек, по слову апостола, может "поучаться в законе", но сердцем оставаться "далеким от Бога" (ср. Мф. 15:8).

Подлинный же путь, утверждаемый мейнстримом, описан у того же апостола Петра, которого цитирует Ilia Krohmal*: "Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия... чтобы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью" (2 Пет. 1:3-4). Причастие Богу и удаление от растления страстей — вот две стороны одной медали, которую его система разрывает на части, оставляя лишь сухую шелуху "смысловых связей".